Летописец Норского посада

Северный край.- 6 июля 2001                      Андрей Солеников

Эта трехтомная книга пока существует всего в двух экземплярах. Искусно переплетенные, пожелтевшие от времени машинописные страницы иллюстрирова­ны старинными фотографиями.

Автор этой летописи Норского посада повествует о трудах, быте, нравах, буднях и праздниках, близ­ких и дальних родственниках, друзьях разветвлен­ного рода своих предков Курочкиных от родоначаль­ника — государственного крестьянина Федора Серге­евича, умершего в 1821 году, до его праправнуков, живших в только что минувшем веке, то есть более чем за 120 лет.

А его собственный портрет — первого главного са­нитарного врача Ярославской губернии Георгия Ива­новича Курочкина — я увидел в рамке под стеклом на стене в одном из отделов Ярославского центра Госсанэпиднадзора, которым руководит внучатая пле­мянница норского летописца по женской линии Га­лина Павловна Федотова.

Родовое древо

Идея написать историю сво­его рода возникла у молодого земского участкового врача, когда два года спустя после окончания медицинского фа­культета МГУ, проработав зем­ским врачом в Вощажникове, он в 1901 году вернулся в роди­тельский дом.

«В нашем большом норском доме, — пишет Георгий Ивано­вич, — по чуланам, в сундуках и на полках, а иногда и просто на чердаке за печным боровом мне удалось найти немало пожел­тевших от времени писем и до­кументов и толстых старинных духовных книг с короткими за­писями на корочках: кому такая книга принадлежит или кто, когда «с душой расстался». Са­мым ценным памятником того времени была старая тетрадь впростом переплете с записями моего деда Василия Арсеньеви­ча (род. в 1819 г., умер в 1875 г.)».

Изучая эти дедовы дневни­ки и письма, Георгий Иванович сумел составить родовое древо Курочкиных и его боковые вет­ви: Канатьевых — по первой жене прапрадеда Арсения Федорови­ча, Бобковых — по линии бабуш­ки Марфы, Новиковых — от дво­юродного брата деда. Затем в книгу вошли воспоминания дет­ства и отрочества, образы деда, бабушки, матери и отца, сосед­ских ребятишек, их родителей, учителей начальной школы. Ге­оргий Иванович умер в возрас­те 73 лет в 1958 году, будучи пер­сональным пенсионером. По-видимому, за год до смерти, продолжая работать в медсан­части шинного завода, Курочкин, придал своим записям вид окончательного самиздатовского трехтомника, копия которо­го хранится в областном архи­ве. Полная драматических и ра­достных событий история рода Курочкиных захватывает не меньше, чем популярный исто­рический роман, тем более что там все списано с реальной, не­выдуманной жизни.

Об авторе

Родился он там же, в Норском посаде, в 1875 году, став на­следником самой плодовитой из трех ветвей, оставшихся от ро­доначальника Федора Сергее­вича Курочкина. Прапрадед Арсений Федорович со своей многочисленной семьей жил в небольшом крестьянском доме в три окна и, как большинство норских посадских, ковал гвоз­ди в примитивной кузнице. Он умер в 40 лет. Дед летописца Ва­силий в 16 лет стал старшим кормильцем своих оставшихся в живых четырех братьев и сестер и решил заняться мелочной тор­говлей, коробейничеством. В 22 года он, торгуя в деревне Меленка за Волгой, повстречался с девушкой из семьи зажиточ­ных крепостных крестьян Боб­ковых Маврой Артемьевной. За нее и посватался. От этого бра­га было то ли 13, то ли 15 детей. Большинство из них умерли во младенчестве, и только четверо выжили и создали свои семьи.

Женитьба и рождение детей по­требовали более доходного промысла, нежели коробейничество. Василий Арсеньевич вкупился в артель, занимавшу­юся продажей щетины в Петер­бург и за границу, заплатив вкуп 4000 руб. ассигнациями. Ездил за товаром в поволжские и прикамские города, а спустя десять лет начал вместе с дядей Мироновым свое дело в Норском. После пожара в 1858 году семья переехала в старинный, построенный еще в 1807 году просторный и крепкий двухэ­тажный дом на берегу Волги.

В семье внешне был доста­ток, дед был членом Норской думы, нанимал работников, выдал замуж дочерей за состо­ятельных людей, через дочь Екатерину породнился даже с семьей купцов Понизовкиных.

На самом деле хозяйство при­ходило в упадок, рос долг сыну партнера Алексею Дементьевичу Миронову, ссужавшему род­ственника на закупку щетины из 10 процентов годовых.

В дневниках деда Георгий Иванович обнаружил и причи­ну разорения. Алексей Дементьевич обманывал не слишком сильного в математике род­ственника и брал 10 процентов не с занятых им денег, а с то­варной стоимости закупленной щетины. В результате долг рос тем более, чем крупнее были закупки. К тому же с 33 лет дед пристрастился к алкоголю. «Он и умер в 59 лет от водянки живота, — записано в хронике, — вследствие алкоголизма».

После смерти деда дела и долги принял на себя отец Ге­оргия Иван Васильевич. Он женился на крестьянке с окра­ины Ярославля Екатерине Алексеевне. Вместе они торго­вали в мелочной лавке, а ба­бушка Мавра Артемьевна за­нималась домом,скотиной и огородом. Георгий Иванович был первым из четырех детей, выживших после родов. У отца родились 13 детей, а до взрос­лого возраста дожили только 7. Зато в живых остались самые крепкие и выносливые. И Геор­гий Иванович, и его младшие братья Николай, Василий, Бо­рис отличались высоким рос­том и статью, красивы были и дочери.

Университеты

Как самое счастливое вре­мя описывает Георгий Ивано­вич свое беззаботное детство в Норском, бесконечное купание в Волге, рыбалку, зимой ката­ние на санях, поездки к родным в Рыбинск и к Понизовкиным в Заволжье, церковные празд­ники в Толгском монастыре, веселые ярмарки. После окон­чания сельской школы в Норс­ком родители отдают его в гим­назию в Рыбинск.

Уже с 4-го класса он зара­батывает средства на жизнь ре­петиторством, учится хорошо, с жадностью поглощая науки, знакомится с однокашником, своим ровесником, будущим академиком физиологом Алек­сеем Ухтомским.

В 1893 году Георгий Ивано­вич уже в Москве на медицинс­ком факультете МГУ. Судя по дневникам, его не очень привле­кают размножившиеся в сту­денческой среде политические кружки. С большим интересом вникает в науки. Его кумиры в эти годы — И. Сеченов, К. Тими­рязев, В. Вернадский.

Годам студенческой жизни Георгий Иванович посвятил отдельный том. Воспоминания наполнены восторгами от мос­ковских театров. Москва сдела­ла из провинциального робко­го паренька широко образован­ного, по-настоящему интелли­гентного человека. Он, как мно­гие увлеченные театралы, не ог­раничивается посещением спек­таклей, близко знакомится с ак­терами, драматургами, крити­ками. В его архивах сохрани­лись письма М. Ермоловой, В. Рыжовой, В. Качалова, пере­водчицы Т. Щепкиной-Куперник. Впоследствии любовь к те­атру проявилась по-особому. Курочкин создал любительс­кий театр в Норском, а затем был членом общественного со­вета Волковского театра.

Впрочем, революционные настроения не миновали и авто­ра хроники.

«В 1894 году, когда я был на втором курсе, в нашем универ­ситете вспыхнули довольно крупные волнения с последую­щими арестами и высылками студентов. 42 профессора во главе с Тимирязевым выступи­ли с протестами против адми­нистративных репрессий; за это всем им министр просвещения «поставил на вид неправиль­ность их поступков» и вынес «порицание их образу действий».

Подробно описывает Курочкин трагедию Ходынки 18 мая 1896 года в день корона­ции Николая П. «Давка полу­чилась такая, что толпа при­подняла казака с лошадью. В 6 часов утра на трибуне, на ко­торой днем должен был по­явиться царь со свитой, кто-то махнул шапкой, толпа приня­ла это за какой-то сигнал, ша­рахнулась на линию будок с подарками и за нее, и там быс­тро оказались кучи бесформен­ных тел. Число погибших определя­ли в 2 тысячи человек. До 4 ча­сов дня возили трупы на ломо­виках в город, из-под рогож виднелись окровавленные го­ловы и ноги».

Отдельную часть воспоми­наний, по-видимому, составля­ли воспоминания о Франции, которую Курочкин посетил, сопровождая в 1898 году тубер­кулезного больного. Это был сын бывшего ярославского гу­бернатора Штюрмера.

Во Франции Курочкин про­был почти год, изучая опыт ле­чения костного туберкулеза. Сдав экзамены с отметкой в ат­тестате «лекарь с отличием», Курочкин не без труда устраи­вается в Вощажникове. В сель­скую земскую больницу его привлекали неплохие условия: заработок 100 руб. в месяц, из них 25 руб. за квартиру с пол­ным пансионом. «Вощажниково было большим торговым се­лом, — записывает Курочкин в дневник. — В двухэтажном бре­венчатом, почерневшем от времени здании помешались больница, амбулатория, квартира многодетного фельдшера и акушерки… В базарные дни амбу­латория пропускала с повторными (больными. — А. С.) до 150 человек, ожидалка с аптекой были целый день битком наби­ты.

Зимой больные сидели и стояли в шубах, терпеливо ожи­дая своей очереди, ребятишки у матерей плакали и пищали, было жарко, воздух тяжелый. Работать было крайне трудно. Прием кончали в шестом часу, и я домой возвращался совер­шенно разбитый».

В первые же дни Курочкина вызвали к больному кресть­янину за 10 верст. Посланный сказал: «Лежит в жару л нога покраснела и почернела, раз­несло всю». Георгий Иванович поехал, у крестьянина оказалась, к сча­стью, не гангрена и не флегмо­на, а распространенное тогда заболевание — рожа. «Лечили мы ее тогда свинцовой примочкой и ихтиолом. Я не один раз навешал больного, и много было радости, когда он выздоровел».

Но в свободное время молодой врач скучал без московских театров, без друзей. «Компания на селе обычная: местный свя­щенник, один или два учителя, вот и все. Изредка в этой ком­пании преферанс «по малень­кой» и выпивка с закуской. Иногда выступление на воскресных «народных чтениях» с беседой об эпидемиях с диапо­зитивами». Через год Курочкин пере­шел амбулаторным врачом к себе в Норское и снова зажил в отцовском двухэтажном доме на берегу Волги.

Во главе санитарной службы

Но работа участкового вра­ча уже не доставляла Георгию Ивановичу удовлетворения. На съезде земских врачей в Ярос­лавле, слушая доклады о поло­жении дел в губернии, он при­ходит к мысли о необходимос­ти профилактики заболеваний, организации санитарного про­свещения населения. Об этом он подает докладную записку в уездное земское собрание.

Доводы Курочкина оказа­лись убедительными. Вопреки существовавшему тогда порядку все реорганизации начинать сверху, с губернских учрежде­ний, земство рискнуло органи­зовать самостоятельно санитар­ную службу и утвердило Геор­гия Ивановича на должность ярославского уездного земско­го санитарного врача. В 1911 году Г. И. Курочкин издает свой первый научный труд «От­чет о постановке медицинского дела в Ярославском уездном земстве».

В 1914 г. с образованием гу­бернского санитарного бюро в ведение Курочкина отдают еще два уезда — Даниловский и Любимский. По его докладу земс­кое собрание принимает реше­ние в течение 10 лет превратить все амбулаторные сельские уча­стки в больницы, и до августа 1914 года было построено три больницы и начато сооружение

еще двух. Причем Георгий Ивано­вич принимает участие и в их про­ектировании, и в строительстве.

Войну он встречает в долж­ности старшего ординатора Ярославского военного лазарета. Долго просится на фронт. И в 1917 году едет в пятую армию под Двинск.

Во время окружения Двинска в 1918 г. вместе с госпита­лем попадает в немецкий плен. Но ненадолго. Пленников вы­ручает Красный Крест. В его со­ставе он еще несколько месяцев в Киевском лазарете и только оттуда возвращается домой в сожженный во время восстания Ярославль.

На пепелище города в 1919 году вспыхивает страшная эпи­демия сыпного тифа. Георгий Иванович борется с эпидемией, ежедневно подвергая себя смер­тельной опасности заражения. Во время эпидемии в Соловьевской больнице жертвами тифа стали 19 врачей и среди них дво­юродный брат Курочкина Па­вел Степанович Новиков.

Вывозить умерших из боль­ницы было не на чем и некому. Говорят, что все 19 врачей по­коятся под обелиском в честь первого главврача В. Соловьева, во дворе первого корпуса больницы.

В 1920 году Курочкин стал губернским санитарным врачом. Тогда должность его называлась: заведующий санитарно- профилактическим подотделом  Яргубздрава. Это при нем в области появились новые виды   работы врачей: коммунальная санитария, охрана детей, охрана материнства и младенчества, санитарно-просветительная работа в школах и на производстве. Он родоначальник и пер­вый преподаватель курса экспе­риментальной и социальной гигиены в пединституте, на раб­факе, в медицинском и химичес­ком техникумах. Его активность простиралась и на мест­ную прессу.

21 августа 1925 года «Север­ный рабочий» опубликовал статью Курочкина о поездке в Бельгию. Он не без восторга пишет об успехах этой малень­кой страны, которая по площа­ди на одну десятую меньше Ярославской губернии. Его по­разило, как на такой маленькой территории фермеры Бельгии обеспечивают снабжение всеми сельскохозяйственными про­дуктами 7,5 млн. населения.

А в 1927 году по линии наркомздрава он едет в команди­ровку в Германию, об опыте немецкого здравоохранения пишет большую докладную за­писку в Наркомат. Его работа на посту санитарного главвра­ча губернии продолжается вплоть до ликвидации Яргубз­драва и создания Ивановской промышленной области. После этого до предпоследнего года своей жизни он работает вра­чом социально-бытового секто­ра на Ярославском резиноасбестовом комбинате, впослед­ствии — на шинном заводе.

После смерти норского ле­тописца родная сестра бабуш­ки Галины Павловны Федото­вой — Агния Ивановна Куроч­кина передала в областной ар­хив ценнейшее собрание его рукописей и статей, опублико­ванных в разное время в перио­дической печати и научных сборниках.

Поражает широчайший круг интересов — от истории ли­тературы и искусства до исто­рии родного Норского, описа­ний природы окрестностей, ха­рактеров земляков. Если бы не верность и преданность своему основному делу — медицине, то, наверное, Георгий Иванович смог бы стать незаурядным пи­сателем-историком. Но и в лю­бом случае письменное насле­дие врача достойно того, что­бы найти своего издателя.