Тамара Павловна Озерова (Махутина)
узница фашистского концлагеря
(1935-2005)
Автор Русинова Н.А.
— 11 апреля отмечается Международный день освобождения узников фашистских концлагерей. Этот рассказпосвящен Тамаре Павловне Озеровой, жительнице Норского. О том, что Тамара Павловна была малолетней узницей фашистского концлагеря, я узнала от своей тети Л.П. Белозеровой, в то время председателя норского Совета ветеранов.
После начала войны наряду с лагерями для военнопленных, на оккупированных территориях Советского Союза стали появляться и лагеря для детей. Детская кровь предназначалась для переливания раненым немцам в госпиталях. Самый известный из них Саласпилс.
Но, как недавно выяснилось, были и малоизвестные, где, тем не менее, также творились ужасы фашизма. Таким был Вырицкий детский лагерь в Гатчинском районе Ленинградской области, скрывавшийся в годы войны под вывеской детского дома.
В 2003 г., незадолго до смерти, Тамара Павловна рассказала о страшных днях заключения. Рассказывая, не переставала плакать. Воспоминания Озеровой и материалы из семейного архива ее дочери Н.В. Домановой, служащей средней школы №17, послужили созданию этого рассказа.
«Родилась я в поселке Лисино Тосненского района Ленинградской области,–написано в старой тетради. Отец мой Махутин Павел Иванович был егерем, и все мужчины из его семьи также были егерями». Дедушка Тамары, Иван Павлович Махутин жил в поселке Мга Благовещенское Санкт-Петербургской губернии, в имении княгини З.Н.Юсуповой. Служил егерем. По семейной легенде Юсуповы и сосватали Ивана с горничной княгини, Верой. Поселились молодые в деревне Войтолово. В 1912 году родился младший сын Павел. После революции в угодья стали ездить советские служащие, и сопровождал их по-прежнему Махутин.
Однажды петербургские власти решили пригласить на охоту в Лисино В.И.Ленина. Через некоторое время Махутину прислали из Петрограда подарок –именные часы «луковицу». Бережно хранил их егерь, висели они в изголовье кровати. Павел с малолетства помогал отцу, слыл метким стрелком. На охоте и повстречал будущую жену Екатерину. В 1933г. обвенчались.
Тамара родилась 11 июня 1935 г., и ее брат Рудольф — 2 октября 1936 г. В 1939-м семья переехала жить к деду в деревню Войтолово Мгинского района.
Вскоре началась Великая Отечественная война. В первые же дни Павла Ивановича забрали на фронт. Лишь спустя 50 лет семья узнала, что он погиб и похоронен на Пискаревском кладбище в братской могиле.
Тамара Павловна вспоминала, как в начале сентября в Войтолово появились мотоциклисты–разведчики. Чуть позже приехали грузовики с солдатами. Согнали жителей, избрали старосту, объявили новый немецкий порядок. Наутро жители деревни увидели повешенного на березе односельчанина с табличкой на груди: «Кто будет укрывать красноармейцев, всем так будет!»
Солдаты селились в домах жителей, нередко выгоняя обитателей жить в сараи.Делали обыски, отбирали спрятанное. Именные часы Ивана Махутина забрали в первый же день пребывания, ударив по голове кинувшегося к ним хозяина. Ружье тот закопал на огороде, завернув в промасленную тряпку. Скотину «гости» всю перерезали, кур переловили, отбирали всё, что на глаза попадалось. Дети ходили в лес за земляникой, в надежде получить в обмен хлеб. «Набрали как –то земляники полную корзину, немец ягоды взял, а хлеба не дал. Мы так плакали!» — с горечью рассказывала Озерова.
Екатерину Ефимовну староста определил на работу к генералу. Дома мать рассказывала: «Подвел меня, ирод, к зеркалу и сапогом тычет, мол, как зеркало он должен быть». Сохранилась в семье Махутиных уникальная фотография, сделанная немцем-постояльцем. Завоеватели с чувством превосходства нередко фотографировали русскую деревню, подчеркивая ее отсталость.
Бесконечной вереницей шли пленные красноармейцы. «Загнали их в овин и умерли там много тысяч (так казалось), даже ноги торчали из земли, не закопать было», — вспоминает Тамара Павловна. Уцелевших гнали дальше.
Бабушка варила картофель, рано поднимала детей и посылала к русским солдатам. Они бежали за ними, стараясь сунуть картошку в карманы. Немцы били детей прикладами.
В конце мая 1942 г. всех выгнали на улицу. Детей от двух лет и старше отвели в сторону. Из рассказа Озеровой: «Стоял ужасный вой и плач, который заглушал лай собак. Матерей, рвавшихся к детям, били прикладами. Нас погрузили в крытые машины и повезли. К вечеру машины остановились в поселке Вырицы у здания бывшего дома отдыха на берегу реки Оредеж. Усталые, ослабевшие от плача и голода, дети уснули на холодном полу. Это были первые обитатели фашистского«детдома».
Утром развели по палатам, где из мебели стояли лишь пустые железные кровати.
Лагерь был отделен от леса забором с колючей проволокой. За оградой располагалось лагерное кладбище, за ним поле. По воспоминаниям бывших узников,комендантом лагеря был итальянец Дель Фаббро, надзирателями –немцы. Запомнился один из них, Бруно, не расстававшийся с плеткой. Не менее жестоко обращались с детьми и русские надзирательницы. «День начинался с криков, с того, что по палатам бежит надзиратель Вера в чёрной форме с широким ремнём, осматривая постель, и кто провинился, того нещадно бьёт плёткой…».
Тамара Павловна вспоминала: «Принесла дрова на кухню, а там девица блины печет». Голодная Тома остановилась. Та на нее закричала: «Что смотришь?» и ей горячий блин прямо со сковородки в рот засунула.
Зимой дети работали на переборке картофеля и овощей, а летом в парниках и на полях. Собирали в лесу ягоды, обязательно должны были собрать два котелка в день, иначе не получали обеда. Ягоды и овощи отправлялись в Германию.
Три раза в день выдавали турнепсовую похлебку, заболтанную мукой, иногда с кусочком протухшего мяса. Дети сначала съедали жидкость —это было первое, потом густоту —это было второе, а на третье, как конфету, сосали маленький кусочек хлебца. Редко, но выпускали на прогулку, и дети выкапывали корешки и ели. Тайком варили на воде спрятанные после работы листья турнепса.
Как-то осенью, мучимые голодом, Махутины с соседями по палате вылезли в окно, тайком прокрались к охраняемому полю. Надергали корнеплоды и в кустах поделили добычу. Тамара Павловна вспоминала: «Старший Коля (Червяков) поднимет над головой турнепс и спрашивает: «Кому?», а мы, повернувшись к нему спинами, отвечаем по очереди: «Мне!» Стояла лунная ночь, тени чётко отражались на земле и смышленая Тамара, заметив тень покрупнее, говорила: «Это моё!» То-то потом удивлялись мальчишки, почему у неё самые крупные овощи. А наутро ребята проснулись от страшной боли в животах.
Вначале самые отчаянные пытались бежать, немцы ловили их и сажали в так называемую «штрафную» комнату в подвале. Подвал заливало водой, бегали крысы.
Вместе с Махутиными из Войтолова привезли детей Барабиных. Александр Петрович Барабин вспоминал, что в свои пять лет день просидел в карцере. «А посадить могли и за то, что за обедом схватил два кусочка хлеба вместо положенного одного, и за то, что якобы украл две картофелины…». Как-то попал сюда и Рудик Махутин. Он стащил на кухне десятилитровую банку из-под повидла. Налили воду, и получилась она сладкая. Немножко попили, а остальное отдали болевшему водянкой мальчику.
Кто-то увидел Махутина с банкой и тот попал в карцер. Банка эта еще пригодилась. Ребята сумели наскрести остатки теста с котла в кухне, развели водой, поставили на огонь. Долго помнили невероятно вкусную кашу.
Матери работали нянями, на кухне и в поле, лишь бы быть с детьми. Устроилась в «детдом» и Екатерина Ефимовна.
В автобиографии, хранящейся в школьном музее есть строки:«Рассказывать об этом нет сил. Помню только, что когда была моя очередь хлеб раздавать детям, то все время не хватало его мне, так как еще по дороге за каждым деревом ждал ребенок и просил хлеба».
По всем немецким документам лагерь проходил как детский дом. Все время, а это почти два года, детей,не мыли, ходили в том, в чём увезли из дому. Иногда собирали завшивевшую одежду, вилами закидывали в жарочные печи, вынимали и дети разбирали каждый своё.
Вскоре начался тиф, каждый день кто-то умирал. Двое военнопленных из ближайшего концлагеря колотили ящики, в которых хоронили детей, затем мертвецов стало так много, что их зарывали прямо за забором. Переболели и Махутины, чудом остались в живых. Больше всего смертей было в бараке для «грудничков». Комендант объявил, что если заболеет половина, то лагерь сожгут. К счастью,эпидемия вскоре прекратилась.
Тамара Павловна вспоминает, как к русским девочкам-подросткам пытались вломиться испанские солдаты, но те кидали в вояк вшей и кричали: «Тиф, тиф!» Фашисты шарахались, некоторые выпрыгивали даже из окон. Как известно, в июле 1941 года под Ленинград была отправлена Испанская добровольческая так называемая «Голубая дивизия».
В ноябре 1943 года с местным населением Вырицы немцы вывезли часть старших детей и несколько многодетных семей.
27 января 1944 года – день освобождения Ленинграда от блокады, вошедший навечно в историю советского народа.
30 января немцы стали спешно эвакуировать остатки концлагеря в Прибалтику, упаковывать награбленное добро. И только в этот момент Тома узнала от старших ребят, с какой целью их сюда согнали. Дети должны были служить донорами для раненых фашистов, но из-за истощенности у ее группы кровь брать не стали и решили вывести как рабочую силу. А многие погибали.
Из воспоминаний односельчанина Махутиных Александра Рослова: «У меня кровь не брали, но моя сестра Лена умерла там, в лазарете. Говорила: «Саша, возьми меня отсюда. У меня уже и крови нет, а они все берут». На следующий день ее не стало…».
Во время суматохи на станции удалось сбежать группе ребят, в том числе и Махутиным. Провели ночь в старой землянке в лесу. Утром, замерзшие, выбрались на волю. За ночь выпал снег и кругом было белым-бело. Вышли на дорогу и увидели людей на лошадях. Советские кавалеристы привезли их к себе, накормили. Рудик съел много хлеба и чуть не умер.
Вскоре детей отыскала мать. Чтобы спасти истощенных внуков, дед откопал спрятанное ружьё и продал, купили корову. «Надо было выживать, так как карточек не выдавали целый год. Считали, что мы должны прожить этот год за счет трофеев, — пишет Екатерина Ефимовна, — а сами же и отбирали эти трофеи». Трофеями считалось все, что было найдено на подорванных и брошенных машинах.
После войны мать работала на железной дороге. В 1947 завербовалась на работу и вместе с детьми уехала к финской границе. Прожили год, но там разбойничали «лесные братья». Переехали в Таллинн, но вскоре, возвратились на родину.
Тамара уехала учиться в Ленинград. На новогоднем балу в Доме офицеров познакомилась с Василием Озеровым. Венчались в августе 1953г. в Никольском соборе. Жили в поселке Горы Ленинградской области, где родились две дочери Наталья и Елена. Но пребывание в концлагере подорвало здоровье Тамары Павловны, из-за астмы переехали в п. Норское.
Озерова стала инвалидом I группы, в последние годы отказывали ноги. Куда только не обращалась семья, чтобы получить денежную компенсацию от немецкого правительства: в фонд взаимопонимания и примирения при правительстве России, архив ФСБ, Государственный военный архив РФ, военный архив, военный архив Германии, отовсюду один ответ: «О концлагере в Вырицах данных нет». Это было и после 1996 года.
В 2003 г. Озеровы отпраздновали «золотую» свадьбу. А 1 мая 2005 года Тамара Павловна ушла из жизни, немного не дожив до 70.
На въезде в поселок Вырица стоит гранитный обелиск, с которого на окружающих смотрят детские лица. Ниже — надпись: «Детям Ленинградской земли, погибшим от рук немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной Войны». Здесь покоятся останки детей, найденных на территории бывшего концлагеря.
— Оригинал : Русинова, Н.А. Пленники ленинградской блокады // Материалы IX Международной научно-практической конференции «Ярослав Мудрый. Проблемы изучения, сохранения и интерпретации историко-культурного наследия»1-2 марта 2018 года-Ярославль : Канцлер, 2018. –С. 144-150.
Окончил Норскую школу –семилетку. Был среди первых пионеров школы, о чем часто вспоминал на школьных юбилеях.
23 июня 1941 г. был призван на военную службу. Воевал на Калининском фронте. В одном из первых боев попал в плен. Семья получила извещение «пропал без вести». За годы войны пришлось перенести тяготы концлагерей Риги, Франции, Австрии. Но Скробин выжил. В мае 1945 г. был освобожден в Германии американскими войсками. На родину вернулся только в октябре, после многочисленных проверок НКВД. 
Окончил Норскую школу –семилетку. В июле 1935 года пришел на работу в родную школу учителем русского языка и литературы. Заочно учился в Ярославском государственном педагогическом институте.
